Это расшифровка и перевод первой сессии ретрита с Кхандро Намсел Дролмой «Озарение пути мудрости и сострадания», прошедшего в Институте Ченрези (Австралия) в апреле 2014. Эта сессия состоялась во вторник 15 апреля 2014.

Вам вовсе не обязательно делать подношение мандалы, но если уж хотите, то можете просто поднести мандалу Трем Драгоценностям; будет неуместно подносить её кому-то вроде меня.

Ведение нами здесь обсуждений по Дхарме в теплой обстановке – это, на самом деле, не учение по Дхарме. Подношение мандалы на самом деле совершается в качестве того, что предваряет учение по Дхарме, ради драгоценной Дхармы, и подносится драгоценному Гуру, а я ничего такого особенного из себя не представляю; я могу наговорить несколько драгоценных слов, но не более, так что подносите мандалу, например, вот этой статуе. Вы можете просто поднести мандалу размещенным здесь отображениям, и визуализировать, что вы подносите тело, речь и ум – свои и всех остальных живых существ трех времен, преподносите их как подношение мандалы. Таким образом вы накапливаете огромные объемы заслуги.

Итак, подумайте о Его Святейшестве Далай-ламе, самом Ваджрадхаре, воплощении всех будд и бодхисаттв. То, что мы можем встречать Его Святейшество Далай-ламу, воплощение сострадания всех будд, самого Авалокитешвару – это невероятная удача.

Итак, визуализируйте, что Его Святейшество Далай-лама прямо здесь, перед вами, и думайте о нем с верой и убежденность; помните о его качествах, качествах его святых тела, речи и ума, его непревзойденных знаниях, непревзойденной любви и непревзойденных способностях. Думайте о них с верой, убежденностью и восхищением, и тогда, если вы это сделаете, то совершенно точно получите благословения, потому что между вами и благословения больше не будет никакой дистанции.

Что бы вы ни делали – будь то подношения и так далее – важно это делать не напоказ, а искренне, с верой, что проистекает из понимания; если мы станем это так делать, то точно сможем избавиться ото всех имеющихся у нас неблагих умственных настроев или неуправляемых состояния ума.

Благополучие и счастье всех живых существ зависит от учения Будды, а учение его имеет два аспекта: учение писаний и учение реализаций, и учение это принесло потрясающую пользу множеству живых существ – с тех пор, как Будда Шакьямуни явился на этой земле, и до настоящего времени; великое множество живых существ достигли просветления и достигают просветления прямо сейчас, и бесконечное множество живых существ получают от учения Будды пользу. Думаю, лишь благодаря доброте Его Святейшества Далай-ламы, самого Ваджрадхары, у людей начинает возникать представление, переживание или понимание того, что эта драгоценная Дхарма подобно сокровищу для всего света.

Будда Шакьямуни обширно вращал колесо Дхармы в соответствии с устремлениями и предрасположенностями живых существ; учил тому, как развивать сострадание, любви и мудрость, и это было подлинно драгоценно и изумительно; и все же тогда Дхарма не была столь распространена в мире, как сейчас. Сегодн мы живем в так называемые времена упадка; в очень, очень затруднительных, ужасающих обстоятельствах, где омрачения чрезвычайно сильны и дурные – и лишь Его Святейшество Далай-лама помогает нам взращивать присущее нам семя любви и сострадания. Думаю, важно об этом помнить и это признавать.

Итак, сам Будда, сам Ваджрадхара все еще проявляется перед нами как человек, но, думаю, считать его обычным человеком – дело чрезвычайно неблагое и ужасное; это очень неблагой настрой, потому что сущность его – непрезвойденная любовь, непревзойденные знания и непрезвойденные способности, так что нам следует понимать, что он – сострадание, само просветленное сострадание, что предстает перед нами и обширно вращает колесо Дхармы для столь многих живых существ. Итак, подумайте о нем; подумайте о своем коренном гуру и обо всех гуру, с которыми у вас есть дхармическая связ, и подумайте, что все они и все будды и бодхисаттвы воплощены в Его Святейшестве Далай-ламе. В таком ключе вы можете совершить подношение мандалы.

Вам нет нужды вставать и подносить символы – мы можем не сходя с места поднести свои тело, речь и ум.

[Поется подношение мандалы]

Итак, теперь я снова буду нести чушь. [смеется] Некоторые из вас, возможно, думают: «Ну, мы же должны выполнять ретрит, так что к чему вся это болтовня?». Мне, однако, нравится учить людей. [смеется]

Тем не менее, мне-то кажется, что я говорю о Дхарме, но большую часть времени звучит это как будто я критикую саму себя и других; однако делаю я это с наилучшей мотивацией, с самой чистой мотивацией – и мне кажется, что это, на самом деле, Дхарма.

Обычно у вас очень занятая жизнь, множество дел, работа и тому подобное, поэтому одно то, что вы нашли время, чтобы приехать на этот ретрит, уже прекрасно.

Далее, существует традиция представляться, поэтому я немного о себе расскажу. Если говорить кратко, однако, я обычная женщина, потерявшая свою страну; человек без государства – такая вот простая тибетка.

Лучшее, что у меня есть – это то, что я, как и вы, отыскала драгоценного гуру – Его Святейшество Далай-ламу – и обладаю однонаправленной верой по отношению к свеому гуру. Никаких иных качеств у меня нет.

До Индии я добралась я уже двадцать лет назад. Я не знаю множества языков, и на самом деле и не хочу знать. Даже тибетский я толком не знаю – не знаю толком литературного тибетского, никогда ему не училась. Я никогда не посещала занятий по тибетскому, чтобы выучить алфавит и тому подобное. Один раз у меня был один урок с одним йогином; мы начали учить алфавит, но затем, вскоре после изучения гласных, я застеснялась и сбежала.

Так что я просто деревенская девушка; ничего ни о чем особо не знаю. Родом я из очень уединенного места. В Тибете я о Дхарме ничего особо не знала; особо о Дхарме не слышала, совершенно не знала, что такое ньингма, кагью, сакья и гелуг. Я никогда не слышала о подобных драгоценных воззрений и поведении; однако спонтанно, благодаря ощущаемому желанию быть счастливой и нежеланию страдать, мне нравится проверять и изучать.

Поскольку я была окружена фермерами и кочевниками, я проверяла, каков образ их жизни, каковы из занятия и каковы плоды их деятельности, наделены ли они сущностью или нет – и каков он, их образ жизни. Мне нравилось всё это проверять.

К концу этих изысканий я выяснила, что на самом деле никакой сущность там нет; в подобном образе жизни нет ничего полезного. Я увидела, что эти люди очень сходны с животными – но в каком-то смысле даже хуже, потому что накапливают еще худшую неблагую карму.

Затем я размышляла над взаимоотношениями, над пристутсвующей в сансаре любовью между родителями и детьми, мужем и женой. Я увидела, что люди знакомятся друг с другом и зарождают очень сильную привязанность друг к другу, и потому мне не казалось, что это особо ценно.

Когда я думала о браке и о том, чтобы заводить детей, эти вещи мне казались совершенно ужасающими; у меня возникало чувство, что я на протяжении долгих эонов зарождала мощную рещимость никогда в них не вовлекаться.

У меня не было возможности ходить в школу, так что я думала, что единственное, в чем я могу быть полезна – служение хорошим практикующим Дхармы.

Как я упоминала, тибетцы происходят из святой чистой земли Авлалокитешвары; все мы подобны последователям Авалокитешвары, и, думаю, в силу этого, спонтанно, с очень раннего возраста у нас есть склонность, в силу которой нам нравится повторять мантру ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ, и, как мне кажется, есть внутреннее желание не вовлекаться в недобродетельные действия – даже такие, как убийство насекомых и тому подобное. От своих родителей мы получаем очень любящие и благотворные советы.

С очень раннего возраста я видела, что мои родители совершали всевозможные подношения, такие как подношение масляных лампад и благовоний, чашек с водой, простирания и тому подобное – однако не было никого, кто объяснил, в чем от этого польза. У меня не было сильного желания заниматься этими вещами, потому что не было веры – ведь я не понимала, чем эти вещи помогут.

В нашей местности была пожилая женщина, которую все – все родители и все остальные – очень любили. Когда она была близка к смерти, позвали меня; мне, на самом деле, нравятся все пожилые люди, а местные жители считали меня кем-то особенным (хоть я и не такая), и потому меня позвали. Женщина была близка к смерти; её лицо полностью раздулось, а с волос падали вши.

Я вынимала вшей из её волос и размышляла над теми, как же всё это странно: умереть таким образом, когда вся жизнь была совершенно абсурдной. Эта самая женщина выбралась из утробы своей матери как крошечное беспомощное дитя, совершенно неспособное ни о чем думать; затем она росла – как растем мы все; мы все проживаем молодость и просто тратим время на то, чтобы заниматься совершенно бессмысленными, глупыми вещами, а затем, в конце концов, вот так вот, с отчаянием и великой грустью, умираем. Как бы то ни было, у меня возникло такое вот очень странное чувство.

[Продолжение следует]